Фото: instagram.com/dmytromurantsev
«Мы сошли с ума»
22-летний Дмитрий Муранцев из Харцизска уже почти освоился в тихом Ужгороде, где люди беззаботно гуляют по набережной реки, а не прячутся в подвалах и бомбоубежищах.
О том, что ему довелось пережить, он старается забыть, хотя регулярно к кошмарам ранней весны 2022 года его возвращает гул низко идущих военных самолетов на Закарпатье. Этот звук наверняка будет заставлять вздрагивать каждого человека, которому довелось пережить бомбардировку.
В Ужгороде заново собирает себя по крупицам коллектив Донецкого областного драматического театра – того самого, который до 24 февраля работал в стенах Мариупольского театра. Тогда в нем насчитывалось больше 200 сотрудников, сейчас же вся труппа занимает чуть больше десяти стульев на репетициях в зале. Четверо из них – новые сотрудники. Среди них и Дима Муранцев.
В феврале он был студентом-третьекурсником актерского факультета Мариупольского колледжа искусств. Даже мечтал о Голливуде.
Мариупольский колледж занятия для студентов-актеров и практику проводил в драмтеатре, так что эти темноватые помещения с тяжелыми портьерами Дмитрий знал хорошо.
— С Мариупольским драмтеатром у меня многое связано – здесь я познакомился со своей девушкой Лизой, здесь прошло наше первое свидание, — вспоминает в разговоре с «КП в Украине» Дмитрий Муранцев. – Здесь я выступал, как и Лиза… И здесь мы чуть не погибли 16 марта, когда на театр скинули авиабомбу.
Сам Дима – из соседнего с Донецком Харцизска. Когда город оккупировали, он был в восьмом классе. Сдавать контрольные и экзамены в украинской школе ездил в Мариуполь, получил здесь украинский аттестат и поступил в колледж. Из родного дома переехал в общежитие, где его и разбудили утром 5 марта с известием – от Мариупольского драмтеатра будет «зеленый коридор» в Запорожье. От общаги до театра – с полчаса спокойным ходом.
— Но я не мог бросить девушку – она жила на окраине, в 23-м районе, куда я и побежал за ней, — рассказывает Дима. – В драмтеатр мы пришли втроем – я, Лиза и ее мама Оксана. Мы прожили там под бомбами 11 дней. Все постепенно, шаг за шагом, уничтожалось, вокруг падали бомбы… Помню – возле театра раньше был зеленый газон, но тогда его не было даже видно из-за белой крошки – кирпич был раздроблен в песок. А мы оставались и ждали спасительных автобусов… Сейчас я понимаю – мы все тогда сошли с ума.
Потом Дима не раз корил себя за то, что привел в театр девушку и ее маму – ситуация ухудшалась на глазах. С другой стороны – эвакуация, если бы она была, начиналась бы именно с центра, от драмтеатра. Новость о том, что сюда приедут автобусы на Запорожье, и собрала в марте в драмтеатре больше двух тысяч человек.
В Ужгороде Дмитрий Муранцев работает актером в переехавшем сюда мариупольском драмтеатре. Фото: instagram.com/dmytromurantsev
Голливудский боевик воплотился в жизнь
Уже 5 марта в драмтеатре было негде яблоку упасть. Тогда Диму накрыла первая волна осознания того ада, в который превратилась жизнь. Еще вчера он играл в любительском театре и собирал зрителей на этой же сцене, вдохновлялся драматичными сценариями Тарантино и мечтал о Голливуде, а уже сегодня в такой голливудский фильм превратилась его жизнь. Только свою роль ему пришлось играть без сценария и репетиций, без права на дубли. Каждый день Дима под обстрелами рыскал по окрестностям в поисках еды, выстаивал многочасовые очереди за кружкой кипятка и дрожащими руками собирал в себе последние крохи рассыпающегося на осколки мужества и уверенности, чтобы продолжать быть опорой не только для себя, но и для Лизы, и ее мамы. Хотя внутри уже, похоже, смирился с мыслью – они здесь умрут, и никаких автобусов не будет.
— Я сам не верил, но продолжал убеждать их, что вот-вот будет «зеленый коридор», — продолжает Дмитрий Муранцев. – Но в глубине души, может, и сам рассчитывал на это, ведь как еще объяснить то, что я выбрал там оставаться…
В театре люди каждый день получали по кружке кипятка для чая, если повезет – немного печенья к нему. На обед – пустая похлебка, на ужин – пара конфет. Когда в соседнем маркете сел генератор, им раздали замороженную рыбу – Диме досталась пара штук.
— Она была отвратительной – переваренные куски рыбы без соли, но она, получается, нас спасла, — вспоминает Дима. – 16 марта утром я хотел пойти умыться – для этого надо было подняться на первый этаж в туалет. Мы были на минус первом этаже, в этом подземелье когда-то работал ресторан. Вход в Мариупольский драмтеатр – выше уровня земли, а запасной, с лестницы, выходил как раз вровень с улицей. Хотя Лизу тошнило от этой рыбы, но в то утро она почему-то уговорила меня сначала ее доесть. Мы остались внизу – и в этот момент на театр сбросили авиабомбу.
Следующие полминуты Дима запомнил по секунде. Перед его глазами до сих пор стоит эта картина: как дрожало без остановки все здание, как тряслись стены, расширенные глаза Лизы с застывшим в них ужасом вперемешку с недоумением, как медленно змеей по полу в подвал начали просачиваться сизые облака дыма и сразу последовавший за ними запах гари… В эту секунду мысли о мучительной смерти от удушья начали обретать реальные очертания – если запасной выход, который был посредине винтовой лестницы, ведущей наверх, завалило. Дима помнит, как бежал проверять его, а сверху вниз от головы к голове цепочкой шелестел недоуменный шепот: «Драма нет»…
— Было впечатление, что или выпустили полные пакеты «Градов» точно по театру, или в него попало несколько ракет, — вспоминает Дмитрий Муранцев. – Потом я понял – это рушился сам театр.
Через минуту Дима уже выводил Лизу и ее маму Оксану наверх.
Удар по Мариупольскому драмтеатру рашисты нанесли 16 марта. Фото: REUTERS/Alexander Ermochenko
«Больше всего на свете хотел домой»
Вынырнув из подземелья театра, троица бежала куда глаза глядят, подальше от груды обломков и камней, из-под которых доносились непрекращающиеся крики и стоны.
— Эти кричащие камни я не могу забыть, — мрачнеет Дима. – Когда выбегали, заметили женщину, которую наполовину придавило камнями. Она кричала, что жива… Мама Лизы даже попыталась вытащить ее, но сдвинуть эти камни было невозможно. Я не видел ни одного мертвого, только живых – еще живых… Я не мог им помочь… Не смог бы – если бы мы остались, мы бы просто тоже погибли.
Убегая от молящих о помощи, о которой вопили, казалось, сами развалины театра, Дима боялся оглянуться. Знал – того, что он помнил, там уже нет.
Нотку абсурда этому безумному зрелищу добавлял их внешний вид – Дима бежал в костюме человека-паука.
— Лиза все время спрашивала: «Что делать, Дима?!», а в голове у меня стучала мысль: «Я же не супергерой, у меня нет супер-способностей, это всего лишь костюм», — продолжает Дмитрий. – Больше всего на свете в эти моменты я хотел домой… Думал, как там моя семья, что мама умрет, когда узнает о драмтеатре…
Оставляя руины театра и прошлой жизни позади, Дима все же оглянулся. Там, где несколько минут назад люди готовили еду, зияла огромная дыра, настоящая пропасть, по краю которой бегали дети в поисках родителей. За ней возвышалась груда камней, когда-то бывшая драмтеатром, из-под которой доносились крики о помощи… Мимо бежали такие же обезумевшие от ужаса люди, которые цеплялись за каждую машину, умоляя их вывезти отсюда.
«Ради этого я выжил в драмтеатре?!»
Диме повезло – с девушкой и ее мамой они запрыгнули на два последних места в бус, их довезли до трассы на село-курорт Мелекино. Там еще не успели снять украинские флаги, но по улицам уже ездили машины с Z – картина мира менялась на глазах. Здесь появилась связь, и Дима набрал маму, которая в мыслях его уже похоронила – интернет пестрил новостями о Мариупольском драмтеатре.
— Когда мы еще были в драмтеатре, кто-то, уехав из Мариуполя в Бердянск, потом вернулся и рассказал про безопасный путь, — говорит Дмитрий. – Начала собираться автоколонна, все суетились, а я с недоумением на них смотрел: куда ехать, Бердянск оккупирован.
Впрочем, выбраться из разбомбленного драмтеатра – еще не означало остаться живым вообще. И вскоре Дима это понял.
На блокпостах пропускали мужчин только из Мариуполя или недавно оккупированных территорий, а Димин родной Харцизск был оккупирован с 2014 года. Таких оккупанты «мобилизовывали» — и отправляли на фронт со стороны «союзных» войск. Когда к нему пришло это осознание, его снова окатило волной ужаса.
— Мой паспорт с донецкой пропиской спрятали у Лизы в одежде, но когда я вытащил «загран» на блокпосте, мне прямо в лоб заявили именно то, что я и боялся услышать: «Нужна твоя прописка», — продолжает парень. – Вот это был актерский опыт! Так, как тогда, я никогда не играл, доказывая, что я мариупольский!
Помогла мама девушки, назвав дату рождения, фамилию и отчество Димы – убедило, что они родственники. Вскоре еще один сюрприз: следующий блокпост – женский, и проверять будут уже Лизу.
— Мысли были: и вот ради этого я выжил в драмтеатре, чтобы здесь расстреляли?! – вздыхает Дима.
Но автобус на сутки задержали возле заправки – за это время паспорт успели тайком порвать на мельчайшие кусочки и разбросать по округе.
В будущем Дима планирует на время вернуться в Мариуполь, но жить в «городе-кладбище» не сможет. Фото: instagram.com/dmytromurantsev
Жить в Мариуполе больше не сможет
Через Бердянск и Запорожье они добрались в Ивано-Франковскую область, где и у Димы, и у Лизы были родственники – в разных городах. Мама Димы – из Западной Украины.
— Досадно, что она до сих пор остается на оккупированной территории, но выехать оттуда она не может – там две наши больные бабушки, которые не перенесут переезд, — вздыхает парень. – Сейчас же я думаю, что в Мариуполе мы как будто шутили со смертью… Было очень много неправильных, неадекватных решений и действий. Например, я, наверное, думал, что мы пересидим войну в драмтеатре – доходили слухи, что Сумскую область освободили, отступают от Киева… Еще чуть-чуть… Я тогда уже настолько заврался, что, может, и сам верил в «зеленый коридор» из этого ада… Если вернуться в прошлое, я бы сразу договаривался о выезде с теми, у кого есть машина. И еще – переписки в Телеграме надо удалять отдельно, а не саму программу – на блокпостах заставят скачать.
Лиза и ее мама уехали в Германию – помогают украинцам оттуда.
Дмитрий Муранцев еще приедет домой в Харцизск– специально, чтобы снести там памятник Ленину, погулять под украинским флагом, а потом обязательно наведается в отстроенный Мариуполь.
— Но снова жить в Мариуполе я не готов, не представляю, как можно жить и ходить по этому кладбищу, — грустит Дмитрий. – А коллаборанты планируют в драмтеатре еще и ставить представления.
Во сне Дима часто возвращается в разрушенный «город Марии». Видения начинаются в мирных городах, где он занимается обычными делами — катается на велосипеде, поливает цветы, но каждый раз сны заканчиваются одним и тем же – началом войны, сыплющимися с неба авиабомбами и проверками «орков». После пробуждения кошмар исчезает, чтобы через какое-то время повториться во сне снова.