Фото: предоставлено Еленой Барковой
До начала большой войны экономист по образованию Елена Баркова изготавливала натуральную косметику и свечи в родном Мариуполе. Начинала с продаж на рынке, а уже через год открыла свой магазин. Бизнес шел вгору…
Через месяц после вторжения, рискуя жизнью, Елена с семьей смогла выбраться из Мариуполя. Поселились в селе Красная Лука Полтавской области. Сегодня Елена отстраивает старый дом, в котором они поселились, и возобновляет работу бренда Gesty.
О своем бизнесе, воспоминаниях о Мариуполе после начала войны и переезде в Полтавскую область Елена рассказала Коротко про.
Выходила на рынок в любую погоду
— Я — свечник со стажем и свечкоман. Для меня праздник без свечей — это не праздник. В 2016-2018 годы разочаровалась в магазинных свечах: ни горения, ни аромата. В YouTube и Instagram тогда ничего не было, но я нашла одну девушку в Instagram — она на год раньше начала заниматься свечами, чем я. Попыталась с ней завести разговор о свечах. Девушка сказала, что не будет делиться своими знаниями — и меня заблокировала. Я поняла, что нужно учиться самой, искала информацию в интернете.
Сначала делала фигурные свечи, заливала их в пластиковые и силиконовые формы. Потом начала изготавливать свечи из пчелиного воска, перешла на соевый, кокосовый, пищевой воск и так далее — училась взаимодействовать с разными свечными массами. Ошибок поначалу было много.
После эпидемии коронавируса вся жизнь перешла в онлайн, и торговля тоже, но меня это не касалось — я со своими свечами выходила на местный рынок. Каждый день и в любую погоду.
К косметике пришла после второй беременности, которая плохо отразилась на моем здоровье и внешнем виде. Родила второго сына в 29, стала хуже выглядеть — сильно поплыло лицо.
Обращалась к косметологу – тратила от 2 до 3 тысяч гривен в месяц, а результата не было, более дорогой уход был не по карману. Тогда поняла: нужно что-то искать на украинском рынке.
Мой косметолог с медицинским образованием и 20-летним стажем работы рассказала историю: когда сфера косметологии в Украине только начала развиваться, к ним приезжали профессора. Один из них сказал: “Как думаете, сколько процентов от общей цены в масс-маркете стоит сам крем в баночке? Всего лишь 2%!”.
В Мариуполе свечи и косметику сначала продавала на рынке. Фото предоставлено Еленой Барковой
Когда начинаешь изготавливать и все считать, эти цифры становятся реальностью. После такой информации думаешь о креме за 100 грн, и становится страшно: что там внутри за 2 грн? Для меня масс-маркет сразу отпал. Я начала разбираться, как получить эффект и сэкономить.
Когда искала натуральную косметику в интернете, высветилась реклама школы, где обучали создавать косметику с нуля. Школа оказалась серьезной — мы разбирались с компонентами, формулами, взаимодействиями — получили фундаментальные знания.
Сделала гель и пенку для умывания — за две недели использования увидела разницу. Сфотографировала себя и сначала даже не поняла, что снимок без фильтров. Увидела, как меняется тон кожи, восстанавливается водный баланс, разглаживаются мелкие морщинки — это тот эффект, который я хотела получить!
Решила проверить свою косметику на подругах и знакомых, чтобы получить обратную связь. Моя косметика сработала на всех в большей или меньшей степени, и я поняла, что это работает. Хотелось сказать: уходите из масс-маркетов, отказывайтесь от силиконов. После того как изучила все компоненты, их влияние, научилась разбираться в составе, понимала, что работает, а что нет, — осознала, как легко навредить себе плохой косметикой! Не может хороший крем с гиалуроновой кислотой стоить меньше 500 грн.
Хороший заказ на свечи дал мне возможность сделать больше пробников и выйти на местный рынок. Мой инстаграм тогда не сработал.
В Мариуполе наши заводчане — люди с деньгами, и я решила, что мне нужен рынок офлайн. Рынок тогда был для меня самым дешевым местом продажи. Я все просчитала, пытаясь уложиться в скромный бюджет — проезд, аренда за столик, покупка зонтика…
Начала раздавать пробники с визиткой: меня никто не знает, как довериться незнакомому человеку? Люди после первого умывания понимали качество моего продукта — возвращались, писали обо мне в соцсетях. На рынке стояла ежедневно в любую погоду: если ты стабилен, к тебе будет доверие.
После столика уже появился магазинчик, грант и новое производство. Перед началом войны магазин и склад были забиты товаром, а производство — компонентами. Я была уверена: будут заказы. К тому же, скоро 8 марта.
Затем перед самой войной открыла магазинчик. Фото предоставлено Еленой Барковой
Месяц просидели под бомбежками и в информационном вакууме
— Войны я не ожидала — скопления у границы бывали не раз и до этого. Периодически бабушки все скупали в магазинах, оставляя пустые полки. Через несколько дней снова завозили товар — и люди забывали о возможной опасности.
Утром 24 февраля мне позвонила девочка из магазина и спросила: “Лена, можно, я на работу не пойду? Там война началась”. Я подумала: это какой-то прикол? Сказала, что перенаберу ее позже. Вошла в телеграм, а там жесть! Войну первым встретил район Восточный — мы находились на другом конце города. Окна закрыты — ты ничего не слышишь.
24-го вечером наш мэр сказал, что все под контролем — нас защищают 3 линии обороны, “работаем в штатном режиме”. Даже учительница в школе говорила: “Не разводите панику!” Я пыталась вести себя как адекватная…
Всю опасность ситуации осознали на второй день. После прятались в подвале под гаражом, где было очень сыро и холодно. Тащили туда обогреватель, сидели под тремя одеялами в нескольких штанах. От того холода не спасало ничего, мерзли до слез. В итоге, когда уже все наматывали сопли на кулак, мы вернулись в квартиру. Понимали: в том подвале нам не выжить. Где-то неделю жили в коридоре, а потом уже начало прилетать по нашему дому.
Видели «ковровые» бомбардировки. Сначала перепахивали балку, а потом добрались до нас — они шли огненной стеной. Пытались эвакуироваться, даже купили билеты на поезд, но он ходил только первые два дня. Уехать автобусом не было возможности. Власти отвечали, что “эвакуация невозможна, автобусы взрывают”.
В Красную Луку приехали в апреле 2022-го. Фото предоставлено Еленой Барковой
Мы жили у таксопарка, и все автобусы были на месте, стояли как заслон для танков. А танки потом одним боком сносили эти автобусы и даже не останавливались. То есть транспорт был – но уехать нельзя. У всех возникло чувство покинутости. Нам говорили: не надо паниковать — и мы не паниковали, верили, и из-за этого попали в такую немыслимую ситуацию.
Месяц просидели под бомбежками, связи не было никакой, находились в информационном вакууме. Жили в доме, в котором сидели наши военные, а через дорогу уже были военные т.н. «ДНР». Арт-дуэли не прекращались. Артиллерия работает, самолеты летают, ракеты… Понимали: если выйдем, не факт, что останемся живы. Но выходить было нужно: закончилась вода, начали болеть дети, антисанитария сплошная.
Ценности жизни уже никакой не было. Это война. Ты или расходный материал, или нет. И если ты будешь мешать военным, то тебя снесут и те и другие. В таких условиях задача одна — покушать, попить и выжить.
Наша знакомая, чтобы словить сигнал телефона, поднялась на 8-й этаж – настоящее самоубийство, в доме попадали плиты. Но там она словила СМС от дочери об эвакуации. За ночь собрали все, что могли, 23 марта утром вышли. Просчитывали время. С полдевятого до девяти военные шли на дозаправку, в этот период нужно было бежать.
И мы побежали по открытой местности, где не было деревьев. Бежишь и молишься… «Град» упадет, осколками посечет — и все. На нашем пути было много трупов.
Прошли километров 7, оттуда эвакуировались в Никольское. С Никольского ходили автобусы на Донецк и Ростов, записывали и на Запорожье. Мы выбрали последний вариант, записались, но когда нам сказали, что мы 1000+ номер, поняли, что уехать нет шансов — остались на улице.
Хотели идти проситься к кому-то переночевать. Нам сказали: вот школа, вот ступеньки — ночуйте. А ступеньки там каменные, холодно, март… Случайно встретили знакомую — она нас забрала к себе. Оказалось, она каждый день ходила туда, где записывали людей, чтобы узнать, нет ли знакомых фамилий. А ведь с нашего района МЖК почти никто не выбирался… К нам никто не приезжал — ни скорая, ни полиция: активная зона боевых действий.
На следующий день договорились, чтобы нас отвезли на блокпост в Бердянск. Приехали 24 марта и в первый раз прилетело по порту. После прилета эвакуацию закрыли, мы застряли в Бердянске. Но я хотя бы обзвонила всех, сказала, что живая.
25 марта вырубили свет в Бердянске. Мы нашли банк «Райффайзен Аваль». Люди там были человечные: когда закрывали отделение, оставляли включенным спутниковый вай-фай, чтобы люди могли пообщаться — это было спасение для всего города. Так мы нашли перевозчика.
Чтобы вывезти нас из города, понадобилось 30 тысяч. Если у тебя не было денег, выбраться было почти нереально. Так мы попали в Запорожье. В Запорожье мы были как с креста снятые, а потом переехали в Гадяч. Там потихоньку начала ремонтировать дом, но очень скоро хозяин сказал, что будет его продавать. Теперь мы живем в селе Красная Лука Полтавской области. Когда уже закрыла свои потребности по пирамиде Маслоу и появилась крыша над головой, восстановила свою деятельность.
В сельском домике удалось создать мастерскую. Фото: instagram.com/vpo.v.seli
К новому месту и сельской жизни я не привыкла. Но пока война, останусь здесь. Дружим с кумой, ее родственниками и друзьями — они живут рядом. Если не будет денег, у меня есть огород, картошка, морковь, лук, закрутки, у тетки кумы — яйца. В реке есть вода, у кого-то колодцы. Здесь тяжелее, чем в городе, но выжить в таком месте больше шансов.
Продолжаю заниматься свечами и косметикой. Выиграла грант под оборудование. Получилось создать стартовый набор косметики, чтоб уже было что-то в наличии.
Перешла из офлайн рынка в онлайн — потихоньку дело идет. Но пока все, что я зарабатываю, снова вкладываю в развитие.
Сегодня о моем бренде узнают через соцсети. Не отказываюсь от интервью — это тоже продвижение. Никогда не скажу, что Gesty — это Полтавский бренд или какой угодно еще: для меня он навсегда останется Мариупольским.
Все деньги, вырученные от продажи косметики и свечей, Елена вкладывает в развитие своего предприятия. Фото: instagram.com/vpo.v.seli
P.S.
— Я не вернусь в Мариуполь ни при каких обстоятельствах, — говорит Елена. — Во-первых, это город на костях. Новой картинкой благополучного города меня не получится “вылечить”. По факту, там кладбище. А я не хочу жить на кладбище. Для меня этот город уже будет совершенно другой.
Там остались отец, тетка, сестра двоюродная… Они живут в селе. Им я задаю только три вопроса — есть ли что кушать, здоровы ли, тепло ли у вас? Для меня это главное, большего я и не жду. Когда предлагала уехать отцу, он сказал: “А как я буду жить на 2000 грн?” Квартира у него целая, ему повезло.
Таким стал дом Елены и ее семьи в Мариуполе. Фото предоставлено Еленой Барковой