Фото: t.me/lisichansk1710kolibel
Разруха и нищета, сдобренные пропагандой русского мира, – вот что появилось на месте захваченных городов в Луганской области. И никакие замены табличек – украинских на русские, никакие обещания и посулы не вернут жителям их дома, здоровье, а многим – и жизнь.
Лисичанск: в городе осталась треть жителей
Никто и не ожидал, что оккупация города принесет ему процветание и развитие – не так уж далеко находятся Донецк и Луганск, в которых уже девятый год такое «процветание», что воют даже самые стойкие зазывалы «русской весны».
Лисичанск уничтожали целенаправленно и методично – слишком долго сопротивлялся город. Раза три захватчики победно заявляли об установлении полного контроля – и столько же раз получали жесткий ответ. В конце концов Лисичанск перестал быть стратегической точкой, ВСУ покинули город…
И началась вакханалия! Кто из местных жителей смог – убегал не оглядываясь. Оставшиеся разделились на два лагеря: одни замолчали, спрятав украинские флаги до поры до времени, другие громогласно пошли рассказывать по телеканалам, шевеля пухлыми щеками или «надутыми» губами, как едва выживали при Украине. Правда, румяные щеки, хорошие костюмы и отшлифованные в салонах красоты лица спикеров заставляли усомниться в том, что они «едва выживали»… Но свою роль они отыграли честно: убеждали с экранов, что Лисичанск только и ждал российских освободителей…
Правда, в последние дни пылу поубавилось. Да настолько, что, по рассказам оставшихся местных жителей, российские пропагандисты начали предлагать деньги за выступление в эфире с хвалебной одой (до 1000 рублей за «спасибо, родные!»). Бесплатные болтуны то ли закончились, то ли увидели своими глазами, к чему привела их болтовня…
Досталось же, конечно, простому люду. В соцсетях – десятки сообщений от уехавших лисичанцев, которым соседи сообщают о том, что их квартиры ограблены мародерами. Компенсацию за разбитые в ходе «освобождения» дома россияне обещают, но не дают, предлагая заделывать дыры пленкой или фанерой.
— Уехало, наверное, около 2/3 населения, а было нас около 100 тысяч до начала активной фазы войны. По данным оккупантов, вроде тысяч 30-40 осталось, но их жизнь – это банальное выживание. Ну чтобы вы понимали: в городе нет газа, света, воды. Кое-где ловит местная мобильная связь, но не везде, надо ходить по холмам или залезать на крыши многоэтажек, — рассказывает житель Лисичанска Андрей Комаров (имя изменено). – Все готовят на кострах, а вместо дров могут наломать деревянной мебели из пустых квартир. Зарядить телефон – проблема, надо искать, у кого есть генератор. А владельцы генераторов ищут, где взять бензин на его заправку. Помыться – это когда дождь пойдет. Когда были ВСУ, воду развозили пожарные. А сейчас набираем тазики и ведра, кто-то из реки носит. Иногда как гуманитарную помощь ее дают.
Город, живущий на гуманитарке, долго не протянет – это понимают все. Даже оккупанты признают: разнесли Лисичанск до основания. «Обстановка: нет воды, света, газа. Котельные разрушены, мосты взорваны, инфраструктуры почти нет. Исполком разбит. Все надо начинать с нуля. Энтузиасты есть, и они готовы работать», — заверяет жителей так называемый «глава города», назначенный оккупантами. Но жители, уставшие готовить на кострах на один раз (хранить продукты негде, холодильники стоят мертвым грузом без электричества), уже не верят ни единому слову оккупантов.
Начинать с нуля в Лисичанске некому, поэтому сообщается о завозе работников из России. Сколько человек готовы ехать в разбитый на 80% город, неизвестно. Местные жители рассказывают: то и дело находят во дворах мины-«лепестки». Сколько энтузиастов из РФ пожелают работать в таких условиях?
И беда не приходит одна: по Лисичанску начали ходить слухи о мобилизации местных мужчин в «народную милицию ЛНР», читай — армию. Возмущение никого не интересует: придут и заберут.
— И так люди начали исчезать, только и ищут по всем пабликам — то отца, то брата, то мужа: выехал и выехал в другой город – и не вернулся. Мужики сейчас по домам прячутся, одни старики по улицам ходят, — говорит наш собеседник Андрей Комаров.
Горы мусора в «освобожденных» городах вывозить никто не собирается. Фото: t.me/lisichansk1710kolibel
Северодонецк: горы мусора и трупный запах
Здесь также осталась едва ли треть горожан, которые не смогли покинуть город по разным причинам. Как рассказал глава гражданской-военной администрации Луганской области Сергей Гайдай, в больших городах Луганщины, которые россияне захватили на сегодняшний день, «осталось по 10-15% населения. К сожалению, они не воспринимали информацию о мобилизации мужчин на ранее оккупированной части региона, не видели угрозы для себя. Были уверены, что «русский мир» – это прежде всего достойная жизнь. А сейчас, не имея дома, разрушенного врагом, превращаются в негодяев, идут убивать жителей соседних населенных пунктов. Некоторые – «добровольно».
И Гайдай, и мирные жители с сохранившейся способностью анализировать ситуацию, задаются вопросом: неужели этого и ждали многие из оставшихся, чтобы сгинуть в окопах неизвестно за что?
Северодонецк мало отличается от Лисичанска: здесь также нет ни одной работающей коммуникации – воды, электричества, газа, канализации. Впрочем, попытки оккупантов наладить газоснабжения были, но из-за разрушенных газопроводов вряд ли газ дойдет до горожан. Питьевую воду развозят – и на том спасибо. Все остальное – по установленной девятый год традиции: разрушенные дома, костры во дворах, дождь как источник воды, гуманитарка вместо нормальных продуктов. Добавить к этому невозможность выехать, снять деньги с карты в банкоматах – и картина «освобождения» дополняется новыми мрачными красками.
— Конечно, уже есть «предприниматели», которые обналичивают с карт деньги, но отдавать им 10% от суммы мало кто готов. Наживаются беспощадно! – говорит живущая в Северодонецке Екатерина Парфенова (имя изменено). – А самое страшное – это трупный запах на улицах. Не знаю, откуда он идет, и знать не хочу, но вызывает рвотный рефлекс. Из-за этого не могу заставить себя пойти хоть обмыться в ставке – мне все кажется, что туда сливается сейчас вся канализация. Медиков, наверное, тоже уже не осталось, если что случится – обращаться не к кому…
Ходить по Северодонецку нужно аккуратно – там снаряд остался, там вот-вот обстрелянный дом рухнет. Фото: t.me/mnftu/4983
В сетях сообщили, что в привезенных из России молочных продуктах для жителей Северодонецка был обнаружен стафилококк. Причем обнаружен не на стадии экспертизы товара, а после жалоб людей.
— Очень грязно в городе, и не только из-за войны. Горы мусора возле домов никто не убирает. Сейчас жарко, они начинают преть и тоже вонять. Все ходят жаловаться новым «властям», но уже месяц – ни ответа, ни привета. Кажется, мы все пропитались этим запахом, — с досадой говорит Екатерина. – Постоянно хочется помыться, но воды нет, нужно или ждать, когда привезут, или покупать.
Невеселую улыбку у горожан вызвало широко разрекламированное открытие супермаркета «Матрешка» в центре города. Поскольку оккупанты, обстреливая Северодонецк, разметали в пыль все электрокоммуникации и восстановить их никак не удается, они открыли магазин, работающий на электрогенераторе. Понятно, что ассортимент этой торговой точки скуден и жалок, но северодончане говорят: уж какой есть – и то хорошо.
— Уже понятно, что, кроме лозунгов и плакатов, здесь ничего не будет. Мы видим Мариуполь, Попасную, Херсон, Мелитополь, Донецк и Луганск – оккупанты не собираются ничего восстанавливать, они будут только дерибанить и вывозить. Как они могут восстановить завод «Азот», который они уже «национализировали»? Как они могут восстановить города, если максимум, на что их хватает, – временное жилье для пары сотен человек, как в Мариуполе? Они пришли убивать нас, — возмущенно говорит северодончанка и просматривает кадры из соцсетей, где «соседи» хвалятся своими успехами на захваченных территориях. Псевдопатриотические билборды и перекрашенные вывески на улицах, где до сих пор остаются следы войны, – вот и все «освобождение». Вереницы автомобилей с жителями «освобожденных» городов, которые кое-как, через села и заминированные поля, пробираются на подконтрольную Украине территорию, а вовсе не в сторону РФ, они упорно не замечают.